Абузаров Равиль Ганиевич

В семью пришло сообщение, что погиб. Дед (его отец) поехал туда, но нашел живого в госпитале. Дядя сильно переживает те события, мы живем в Алма-Ате и с ним никто никогда не связывался. Но, наверное, его воспоминания будут интересны. А он последнее время стал больше беспокоится (говорит, пиши письмо Медведеву).

 

Равиль Абузаров: "Упал глубоко под воду, когда очнулся, скинул бушлат и ботинки... А жить хочется. Но как плавать-то, если не умеешь, да еще находишься на 10-15 метров под водой. Плавать умеешь - не умеешь, наверное, не очень-то важно. По-собачьи, руками… Естественно - вверх. Раза три этой грязной морской воды хлебнул, и мне противно не казалось. На поверхность когда выскочила голова - немножко очухался. Ну и чтобы не утонуть, руками по-собачьи шлепал. А там килем вверх, громадина еще эта наверху ... И люди были. На киле верхом сидят. Кругом прожектора - слепят. По-собачьи куда-то гребу. Меня кто-то поднял за шиворот - короче, я оказался в баркасе. Ну и там уже от страха и от холода трясусь. Добрались к причалу, там госпиталь военный - где-то метров сто, наверное, от линкора. Все повыпрыгивали на пристань, а у меня руки-ноги трясутся, не могу перепрыгнуть. Старшина кричит мне: "Ну, давай, салажонок, прыгай"! А я не могу прыгнуть никак. А в это время на пирсе стоял наш старпом. Он запрыгнул на баркас, меня, пацана - в охапку и перепрыгнул вместе со мной..."

 

 

Позже принимал участие в подъеме линкора "Новороссийск".  

 

Я, Абузаров Равиль Ганиевич, рож. 2 декабря 1935 г., уроженец м. Суук—Сай Аксуйского совхоза, Копальского района, Талды-Курганской  области КазССР (ныне Алматинская область Республики Казахстан). Был призван в ряды советской армии и ВМФ 8 октября 1954 года. Панфиловский РВК Талды-Курганской области КазССР. Был распределён в учебный отряд ЧФ ВМФ г. Поти Грузинской ССР (в/2 13122). После окончания, летом 1955 года попал на Линкор «Новороссийск» ЧФ на должность писаря в РСЧ (расчётно-строевую часть) Линкора (в/2 51390).

 В ночь на 29 октября 1955 года, после взрыва, как и все матросы, действовал по штабному расписанию, был определён в разрядно – загрузочную башню главного калибра (3-я башня).

По прошествии некоторого времени (1,5-2 часа), мы работники (РСЧ) получили приказ, эвакуировать  документы из секретной части в каюту командира Линкора. К этому времени корпус корабля креном и дифферентом на левый борт, уходил под воду. В этот момент, старпом командира (капитан второго ранга Хуршудов), пробегая по палубе приказал всем находящимся там, срочно выбегать на палубу (приблизительно за 10-15 минут, до того момента, как корабль перевернулся на левый борт и утонул).

 Мы (человек пять) вышли на палубу на боте у входа в кают-компанию. В борту корабля было невозможно пройти: было много народу и слишком крутой наклон палубы. В этот момент к нам подошёл мичман Анжеуров Иван Максимович, и вручил мне связку книг (3 книги). После этого, он от нас ушёл, и через несколько минут корабль перевернулся.

Оказавшись в воде, я на некоторое время потерял сознание (скорее от страха). Глотнув несколько раз воды, меня вынесло на поверхность (старпом пояснил, что воздухом из палубы), далее меня подобрал спасательный баркас. Крючковой вытащил меня багром (связки книг при себе не оказалось). На пирс у госпиталя я не мог сойти, меня снял с баркаса лично старпом. После нас разместили в учебном отряде ЧФ в г. Севастополе.

Потом, нас всех допрашивали работники спецслужб, кто, чем занимался.

Далее я занимался обычными делами: оформление документов на увольнение в запас (у кого кончился срок службы, перевод в другие части для прохождения службы). Для команды «Новороссийск» было выделено помещение на пирсе, в ночной бухте.

Была организована встреча родственников на вокзале в г. Севастополе, размещение их в гостинице, посещение кладбища (прилагаю фото, где мать и сестра погибшего матроса, мичман и я) ФИО сейчас не помню. Родные погибшего Херсонской обл. УССР.

По мере того, как часть личного состава, перевели на службу в другие части, часть уволили, командирам команды Линкора становился старший по званию офицер, я же занимался обычными делами писаря в/2 переписка, оформление личных дел матросов и старшин срочной службы (со слов самих матросов), выписка проездных документов к месту жительства.

В воскресные дни, когда офицеров в команде Линкора не было, все документы: личные дела, проездные документы, приказы на увольнение в запас составлял и подписывал я лично (Гербовая печать, бланки проездных были у меня)

На следующий день докладывал старшему по званию офицеру, об уволенных в запас матросов и старшин (прибывших из госпиталя).

 Был такой случай, я подготовил письмо, свидетельство о смерти на погибшего матроса Александрова Александра Александровича, по адресу оставшегося в живых однофамилица с одинаковым именем и отчеством (домашний адрес родителей отличался только названием деревни). Живой сын пишет письмо домой, а тут они получили свидетельство о смерти и наше письмо. Жалоба из Минобороны СССР по инстанции приходит к нам в команду Линкора, командир эскадренного миноносца (фамилию не помню) капитан второго ранга требует наказать виновного. Я же предложил живого матроса отправить в отпуск, но командир заявил, что он отпуск не заслужил. Как стало мне известно позже, инцидент был исчерпан, когда матроса всё-таки отправили в отпуск.

Кроме того, прилагаю фотографии сослуживцев по Линкору: верхний ряд слева направо - Фельд Эдуард Васильевич, я, Матющенко Генадий, нижний ряд – Коган Борис, Сорокващин Алексей Егорович – капитан в/2 20295, Харичев Алексей.

 

Следующее фото: мичман Анжеуров Иван Максимович и подполковник Майданский – зам. командира в/2 20295 (экспедиция особого назначения – 35 ЭОН-35) в которой я служил старшим баталером после Линкора «Новороссийск» до 31 марта 1958 г.

Из письма Альбины Абузаровой:

Раньше он очень часто и много вспоминал те дни. И мы привыкли многое пропускать мимо ушей, так как часто повторялось. А теперь жалею. Хорошо хоть тогда специально выделила время и записала.

Сейчас разрабатываю эскиз памятника ему на могилу. И хочу рисунок линкора выгравировать рядом с портретом. Все-таки это было событие, повлиявшее на всю жизнь. Самые тяжелые воспоминания -  это похороны. Как несли гробы, а из них на них текло, в каком плохом состоянии были тела, как хоронили в три ряда, а ему приходилось записывать кто в каком... А потом встречать родственников, провожать на кладбище, утешать.

Он был отличным архитектором.