Грищенко Алексей Кондратьевич

Прибыл на линкор из учебного подразделения вечером 28 октября. Не был еще зачислен в экипаж.

В момент взрыва был на палубе.

При опрокидывании корабля получил ранения - перелом нескольких рёбер, пробитый череп. Об этом узнал уже в госпитале от врачей, т.к. в суматохе не заметил, что ранен.

После излечения дослуживал в другой части и через 2 года был комиссован. Поскольку дал подписку, то на медкомиссии не мог сказать, что получил ранения в результате взрыва линкора. Так и комиссовали...

 

После демобилизации работал трактористом, пасечником.

Дав в 1955-м подписку о неразглашении, молчал 40 лет. Жена - Ольга Иосифовна - узнала о том, что муж был на линкоре - только в 1995 году.

Живет в селе Веселый Гай Марьинского района.

Несколько раз приезжал на годовщины в Севастополь.

 

На Флот я попал случайно, - вспоминает Алексей Кондратьевич, - боялся идти в солдаты. И вот почему... Тогда солдаты галифе носили, а оно на высоких и худых хлопцах сидело очень некрасиво. Военком помог, по знакомству... Так я попал в 35-ю команду. Потом учебное подразделение, электро-механическая школа. На линкор попал 28 октября за несколько часов до взрыва. Меня даже не успели зачислить в экипаж...

Когда зашел на корабль - меня сразу подвели к командиру БЧ-5. Спросил меня - откуда? Я говорю - сталинский (прим. Сталино - ныне Донецк). О! - говорит - бандит сталинский. А я говорю - Так тут есть что воровать? Он засмеялся. Вас, сталинских - говорит - тут человек сорок. И вот так меня определили в кубрик.

Но меня беспокоил зуб и я пошел к дежурному офицеру, он мне разрешил выйти на палубу. Я на палубу часов в 12 вышел. Внизу в кубрике очень душно. Матросов же много было... (накануне пришло пополнение - Авт.) Уже собрался идти в кубрик и тут произошел взрыв.

 

Я ничего не понял... Бегал, как отключенный. Только глаза работали... Куда люди бегут, туда и я бегу... Помню, что один парень выскочил в трусах и весь в крови. Я бушлат снял, ему отдал, а сам остался в форме номер 3. И вот мы бегали, бегали... Свет то включался, то выключался... Командовал то один, то другой... Не знаешь, кого слушать. Такая суматоха была.

А потом он начал крениться, крениться... Корабль нам разрешили покидать, но трап уже был наполовину в воде. Уже мы падали в воду, нас из воды вытягивали. Спасали. А потом, мы только отошли, он опрокинулся, накрыл много спасательной техники, невинных людей...

В госпитале уже началась комиссия за комиссией. И начинают с меня, потому что я первый признался, что взрывов было два. Я же на палубе был, там часовой стоял. Он потом погиб... Толчок сначала был, а потом взрыв. Два толчка было. А все, кого допрашивали говорили - один. Вот они и начали копаться.

 

Они (адмиралы) не давали команду спасать людей. Когда сыграли тревогу - все старослужащие разбежались по своим постам. Так они там и сидели... Так они там и погибли, потому что отбой тревоге не дали. А мы, молодежь - все на палубе...  Нам-то куда бежать? А ведь рядом стоял крейсер "Кутузов". Можно было его подтянуть, пришвартовать, людей перегнать на этот корабль. Но никому в голову это не приходило, так как они боялись потерять самый большой , самый дорогой военный корабль... Хотели спасти. Ну, а как спасти? Те разбежались, а мы бегаем...

Письма все проверялись. Мы не имели права бросать конверты в почтовый ящик, мы их сдавали парторгу. Он их проверял вместе со своими хлопцами... Нужно было написать письмо и дать ему прочитать. Но я перед приходом на корабль написал письмо, и на площади Ленина бросил в ящик. Поэтому отец знал, что я попаду на линкор. Но ведь и письма родителей проверялись. Вот меня немного помяли за то, что отец написал: Что там с вашим кораблем? Уже отец через год узнал, от людей... Отвечаю парторгу - не знаю, я ничего не писал, все письма проверялись.

 

Бывает и сейчас снится. Эпизоды разные... Страшно. Закройте глаза, пустите в бухту, я найду то место, где он стоял.