29 октября 1955 года.
Вера Котенко
На море штиль. Норд-Ост. Два балла.
Не слышен моря плеск и цепей визг.
Эскадра после стрельб устала,
И дремлет в тишине «Новороссийск»
Вернулись с берега матросы.
Спокойно всё. Суббота. Нет войны.
У бочки «три» гудят лишь тросы...
Откуда ждать источники беды?
Открыта бухта - сеть убрали.
И снят противолодочный дозор.
Разведка с воздуха пропала.
На гидроаккустической - ремонт.
А «дембеля» сложили ранцы.
Срок службы позади - прошло пять лет.
И спит их смена - новобранцы.
Устроились курсанты на ночлег...
Но моря пульс всё чаще бьётся,
Беды предвестник - тишина вокруг.
И эхо от войны крадётся
Кипучей злобою ударить вдруг.
Сквозь кубрики в час тридцать взрывом
Смерч огненный линкор насквозь пробил,
Все палубы залил он илом,
В пятнадцать соток дно разворотил...
Час сорок пять. Котлы под паром.
На правый борт крен, на нос дифферент.
Жаль, но время тратится даром...
Где командир? Нет команд с ГКП.
Тщетно бьются за жизнь линкора.
Крен ликвидирован, выровнен борт.
Гнутся двери и рвёт подпоры.
Форштевень в воде, проснулся весь порт.
Нос на грунте, крен пошёл влево,
Линкор валит на бок. Два тридцать две.
Вода из трещин хлещется смело,
И адмиралы бездействуют все.
Глухи те, кто слышать не хочет.
Семь адмиралов - команд разных тьма.
Им ведь, главное, сдать отчёты:
Лавры - себе, а ушедшим - вина.
Три пятьдесят, вновь буксир тянет.
Якорь не отдан, ещё больше крен.
А из штаба всё нет приказа
Всем покинуть этот ужасный плен.
Четыре часа. Крен пределен.
« Покинуть корабль!», - но всем не уйти.
Катер подан. Буксир подведен.
Немногим туда удалось сойти.
Ют. Правый борт. Сотни матросов.
Сотни сжимающих друг друга рук.
Крен - «сорок пять». Некуда деться,
И на катер сошёл глав политрук.
Агония. Четыре - десять.
Смыкается плотнее адский круг.
Крен - «семьдесят». «Всем прыгать за борт!».
Замолкли наблюдатели вокруг.
Металла грохот, крики, стоны,
Ныряют мачты и бурлит вода.
Под корпусом барказы тонут,
И водяная пыль слепит глаза...
Киль сверху. Четыре - пятнадцать.
Вокруг снуёт помощь, крики команд...
Им не всем было даже двадцать:
Многие жизнь оставили там.
Под днищем, сплотившись тесно,
Пели „Варяга” „последний парад”,
И вода задушила песню.
Только девять из них смогли достать.
Тяжёлым камнем легло горе
И был парад седьмого ноября.
Шли моряки в слезах и скорби,
В перчатках чёрных кулаки зажав.
Ив трауре был Севастополь,
Теперь их подвиг знает вся страна:
Никто свой пост сам не покинул -
Поддержана морская честь сполна.
В граните барельефом врезан
Их подвиг, что велел спасать других.
И среди плит, навечно с флагом,
Матрос, склонивши голову, стоит.